Операция «Минотавр» - Страница 47

– Ну, вопросы издержек производства гораздо сложнее, чем вы сказали, но в целом анализ верный.

– Поскольку вполне вероятно, что при обучении флотских экипажей предел перегрузок в пять «же» будет постоянно превышаться, необходимо довести конструкцию, чтобы устранить помпаж двигателей. Значит, дополнительное упрочнение, вспомогательные воздухозаборники с автоматическим управлением, что ведет к утрате невидимости. Это обойдется…

– В пять миллионов на штуку при оптимальной схеме производства. Десять миллионов, если придется ставить новые двигатели.

– Пять миллионов на штуку, – продолжал Джейк. – Если оставить все как есть, мы столкнемся с помпажом, который преследовал F-14 первые десять лет его службы, и соответственно с ускоренным износом. Износ – это значит все больше происшествий, все больше самолетов, потерянных в тренировочных полетах. А если мы захотим новый двигатель, на это потребуется десять лет, потому что таких двигателей просто не существует; есть только предложения инженеров, которые говорят, что раньше или позже сумеют построить их по столько-то долларов за штуку, да плюс все обычные дела – объемы закупок, дополнительные исследования, уровень инфляции, и так далее, и тому подобное.

– Хайрам Дюкен выступает за этот самолет.

– Ну да, сенатор Дюкен. Еще один великий американец.

– Мы сегодня пригласили старшего вице-президента компании не затем, чтобы любоваться вашим носом, – парировал Найт. – «Консолидейтед» вложила двести миллионов собственных средств в этот прототип. В ней работает двадцать тысяч человек. «Консолидейтед» – это действительно большой бизнес. Они хотят получить контракт на самолет «стелс».

– Понятно. Акции по дешевке, премии и служебные машины для начальников, рабочие места для маленьких людей и голоса для больших шишек в Вашингтоне. Для меня картина ясна.

– Не будьте таким циником, – настаивал Роб Найт. – Слушайте, Джейк, вопрос может стоять так: либо мы покупаем этот самолет взамен А-6, либо не получим ничего. Ладлоу и Ройс Каплинджер хотят быть абсолютно уверены в итогах голосования, прежде чем пойдут на Капитолийский холм со шляпой в руке.

– Это их проблемы, а не мои. Я всего лишь израненный, отслуживший свое пилот-штурмовик. Я ни слова не понял из того, что говорила эта баба Де Крешентис. – Он покрутил какую-то ручку. – Я не искал этой работы, – заорал он. – И не собираюсь отвечать за то, получат ли двадцать тысяч человек свою работу или нет! Не вешайте мне лапшу на уши!

Найт сошел с лестницы. Фриче последовал за ним, отвернувшись. Джейк остался один в кабине. Он пытался представить, как эта машина поведет себя в полете. Упершись плечом в стойку, взявшись правой рукой за ручку управления, а левой накрыв сектор газа, он думал, как будет выглядеть советский корабль сквозь ППИ. Этот самолет должен быть способен атаковать советские корабли и в Средиземном море, и в Индийском океане, и в Арктике зимой. Но в равной степени он должен быть готов к партизанской войне в таких местах, как Ливан, Северная Африка, Афганистан, Иран, Корея, Вьетнам. Может быть, Китай. Осилит ли он? С ракетами стоимостью в миллион долларов и перегрузками не свыше пяти «же»?

Немного успокоившись, он подозвал Найта и Фриче, которые снова поднялись по лестнице.

– Что можно ждать от хреновины Сэма Доджерса, если приспособить ее на этот самолет?

– ЭПР будет не как от птицы, а как от майского жука, – нахмурился Фриче. – Он и так настолько невидим, что дальнейшие работы в этом направлении будут бесполезной тратой денег, по крайней мере, на протяжении срока его службы. Конечно, это мое личное мнение.

– С другой стороны, – вмешался Найт, – эту машину придется отдать на слом, если доджерсовское устройство подавления не сможет работать на настоящем самолете. Доджерс прекрасно знает отражательные параметры стенки своего храма, если облучать ее из старого сарая одним-единственным локатором. А защитить сложнейшую конфигурацию самолета от множества передатчиков и еще большего множества приемников в трех измерениях – это уже совершенно другое дело.

– Расскажите мне, что к чему, – попросил Джейк. – Это абсолютно не похоже на кабину самолета.

– Кабина в обоих прототипах совершенно одинаковая. Все это идет и на А-6G. Эти экраны, как у телевизора, – многофункциональные индикаторы. Вот левый нижний – на нем воспроизводится карта, соответствующая перемещению самолета. Самолет всегда остается в центре карты. Поэтому экипажу не нужно таскать с собой в кабине неудобный комплект бумажных карт. Два верхних МФИ выдают буквально всю информацию, которая может понадобиться пилоту, или эта информация выводится на ППИ. Нажатием кнопки пилот получает данные о двигателе, другая кнопка выводит на экран радиолокационную картину из задней части кабины, а вот эта позволяет получать изображение от любой из двух инфракрасных станций, и так далее. Потом еще куча тактических экранов… – продолжал бубнить Фриче.

Джейк был потрясен. Это же на несколько поколений опережает кабину А-6. Настолько же, насколько сам А-6 опережал бомбардировщик В-17 времен второй мировой войны.

– Я об этом и понятия не имел, – ошеломленно пробормотал он.

Найт показал ему заднюю часть кабины. Не менее фантастично. Вместо пульта управления ППИ там размещался еще один МФИ, так что всего их было три. На среднем воспроизводилась карта.

– Эта подвижная карта – такая была в фильмах про Джеймса Бонда?

– Ну да. Но эта получше.

– Mamma mia!

Штурман-бомбардир на А-6 располагал одной ручкой для управления курсорами.