Операция «Минотавр» - Страница 115

115

Обратно по коридору проверить, как Рита. Никаких изменений. Только косой взгляд сиделки.

Он все ходил взад-вперед, то быстро, то медленнее, он опять был в полете, машина раскручивалась в штопоре, не слушаясь управления, стрелка альтиметра падала ниже, ниже, балансируя на самой грани между жизнью и смертью.

* * *

– Так что это могло быть? – Джейк адресовал вопрос Джорджу Уилсону, специалисту по аэродинамике. Группа просматривала видеопленку, снятую с борта самолета сопровождения, который пилотировал Чад Джуди.

– Перевернутый штопор, вне всякого сомнения, – ответил Уилсон.

– А чем он вызван?

– У самолета была отрицательная устойчивость. Как у всех малозаметных конструкций. Дистанционная система управления должна по идее удерживать их от сваливания на крыло и срыва в штопор, но это не сработало.

Все знали, что такое «отрицательная устойчивость». Если пилот теряет управление, самолет с положительной устойчивостью стремится вернуться в устойчивое положение при ровных крыльях. Нейтральная устойчивость означает, что самолет остается на той высоте, на которой находился, когда было отключено управление. И наоборот, при отрицательной устойчивости самолет, у которого крылья не держатся ровно, будет смещаться все дальше от устойчивого положения.

– Значит, в первую очередь следует проверить дистанционную систему, – подытожил Джейк Графтон. – Чад, вы сами наблюдали все это вблизи. Вы хотите что-нибудь добавить?

– Нет, сэр. Думаю, пленка зафиксировала все, и даже то, чего я сам тогда не заметил. Мы сейчас можем спокойно сидеть и спорить, права ли была Рита, пытаясь выйти из второго штопора вместо того, чтобы катапультироваться, но вряд ли это будет честно. В конце концов, это прототип, а она испытатель.

Джейк кивнул. Он согласился с Чадом, как обычно. Он старался держаться подальше от Чада Джуди после того, как видел его на дороге в Западной Вирджинии, но если не считать той необъяснимой встречи, не мог предъявить этому человеку никаких претензий. Джуди проявил себя исполнительным офицером и прекрасным пилотом, его оценкам и суждениям можно было доверять. Именно поэтому Джейк поручил ему вести самолет сопровождения.

Они обсудили полученные результаты испытаний и решили, что делать дальше.

Как Джейк доложил адмиралу, он намеревался писать отчет на основании данных, собранных его группой. Придется указать и причину аварии, если она будет установлена к тому времени, как отчет будет готов. Этим вечером он поручил большинству подчиненных обобщать результаты испытаний, а остальным расследовать катастрофу или контролировать расследование фирмы-изготовителя.

– Всем, кроме тех, кто работает с TRX, вернуться в Вашингтон и зарыться в бумаги. Адмирал Данедин и военно-морской министр требуют отчет как можно быстрее.

* * *

Джейк Графтон появился в госпитале около десяти вечера, чтобы посмотреть на Риту и поговорить с дежурным врачом. Затем он заставил Бабуна вернуться в общежитие.

– Если ты винишь себя в том, что случилось, то перестань, – сказал он, когда они сели в машину. Таркингтон был мрачнее тучи.

– Она боролась до последнего. Механизмы управления чересчур чувствительны. Машина была на грани допустимого режима – высокие перегрузки при большом угле атаки, и каждый раз, когда она считала, что восстановила управление, самолет снова срывался. Она все время повторяла: «Сейчас мне удалось».

– Она не из тех, кто пасует перед трудностями.

– Никоим образом. – Бабун выглянул в окно. – Пятьдесят пять килограммов отчаянной решимости.

– И ты все повторяешь, что надо было катапультироваться в начале второго штопора?

– Тысячный раз за сегодня.

– Почему же ты этого не сделал?

– Не мог.

– Почему? Потому что она твоя жена?

– Нет, – отрезал Бабун Таркингтон, сглотнув комок в горле. – Не в том дело. Несколько секунд я чувствовал, что снова лечу вместе с вами над Средиземным морем и вы говорите мне: «Держись, Бабун, держись крепче!» Вот я и держался, чтобы дать Рите этот шанс. Она просила об этом. И я сидел, смотрел, как стрелка альтиметра проваливается в бездну, и ждал, что ей удастся совершить чудо… И вот что получилось – я убил ее или оставил на всю жизнь калекой.

– Значит, это твоя вина, так?

– Черт возьми, да, КАГ.

– А если бы ты был на переднем сиденье, а она на заднем, как бы ты поступил?

– Так же, как Рита. Если бы я был пилотом такого класса, как она.

– Я немало летал на самолетах, Бабун, и должен тебе сказать, что правильных ответов не существует. Некоторые ответы лучше других, но в любом случае возникают непредвиденные повороты. Если бы ты нажал рычаг в начале второго штопора, когда еще было в запасе пять-шесть километров высоты, вы с Ритой потом всю жизнь казнились бы, что катапультировались слишком рано, что, продержись вы чуть дольше, можно было бы спасти машину. Мой отец называл это «между молотом и наковальней».

Бабун покачал головой.

– Много лет назад, во Вьетнаме, я понял, что нельзя быть уверенным в своей правоте. Ты всегда должен стараться поступать наилучшим образом, принимать лучшее решение за отпущенное тебе время – а оно, как правило, очень мало, – и потом всю жизнь переживать последствия, какими бы они ни были. В этом и состоит летная работа. А если иногда совершаешь ошибку, черт с ней. Это неизбежно. Все дело в том, чтобы не допустить роковой ошибки.

Джейк Графтон продолжал жестким тоном:

– Жизнь летчика – это не шахматы, не футбол и не шашки! Полет – вовсе не игра! Полет – это дистиллированная эссенция, абсолютно чистый спирт. И Рита это знает – она ведь летчик морской авиации. Она выбрала этот путь и вкалывала, как проклятая, чтобы заслужить право на сегодняшний полет. Она знает.

115