Операция «Минотавр» - Страница 31

Бабун был облачен точно таким же образом, но от самой мысли, что красавица Рита Моравиа носит на себе всю эту амуницию, ему стало смешно. Сроду не скажешь, что она женщина, если бы не тоненький голос в переговорной системе самолета.

– Контрольная проверка перед взлетом, – звонко произнесла она самым что ни есть деловым тоном.

Бабун зачитывал позиции, и она отвечала, проверив соответствующий переключатель, или рычаг, или прибор, пока машина катилась по рулежной дорожке, которая напоминала шоссе, ведущее в никуда – взлетные полосы справа от них скрывались за поросшим травой холмом. Налево проходила грунтовая дорога, а за ней пляж, омываемый волнами Пьюджет-Саунда. Вода в заливе сегодня выглядела гладкой, как стекло. Над ними голубое небо – приятное изменение после сплошных облаков, которые не расходились с того дня, как они с Ритой прибыли на остров.

Даже Мать-Природа и та на их стороне. Слабый, вовсе не неприятный вой работающих вхолостую двигателей – бормотание, выдающее скрытую мощь. Этот звук предвещает полет. Бабун сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Слишком уж он засиделся на земле.

Проверка закончилась, Бабун запросил разрешение на взлет. Оно не замедлило последовать. Все, что двигалось на летном поле, мгновенно исчезло. Рита Моравиа выкатила А-6 на полосу и притормозила. Левой рукой она придерживала сектор газа, пока Бабун включал передатчик системы «свой-чужой». Передатчик послал отметку самолета на все контрольные радиолокаторы.

Шум двигателей становился все сильнее, пока рев не достиг такой мощи, что даже в кабине все затряслось. Нос машины опустился, когда развившаяся тяга погнала масло в гидравлическую систему передней опоры шасси; самолет словно присел на корточки перед прыжком в небо. Моравиа легонько подвигала ручкой, еще раз пробуя системы управления в ожидании, пока двигатели прогреются до пиковой температуры. Бабун знал, что снаружи рев двигателей слышен за несколько миль.

Конечно, технари на стоянках возле ангаров прислушиваются к этому завыванию, означающему, что птичка готова взлететь. Наконец, вполне удовлетворенная, Рита Моравиа отпустила тормоза.

Гидравлика подняла нос кверху, и А-6 покатился, набирая скорость, все быстрее, быстрее, быстрее. Стрелка указателя воздушной скорости поползла вправо… сто шестьдесят… сто восемьдесят… быстрее, быстрее, колеса стучат, машина слегка покачивается на неровностях бетона… двести тридцать… двести шестьдесят… нос оторвался от земли, и Моравиа едва ощутимым толчком остановила отход ручки назад.

Когда широко раскинувшиеся крылья начали разрезать воздух, главная опора шасси оторвалась от земли, и тряска прекратилась.

Моравиа втянула шасси и, когда скорость перевалила за триста десять, убрала предкрылки и закрылки. Набирая высоту и скорость, «Интрудер» проносился над городком Оук-Харбор, оглашая воздух своей песней. Они возносились все выше, выше в тихое, доброе небо.

Он снова в полете. Какое-то странное ощущение – горькое и сладкое одновременно. Много месяцев он не думал о своем последнем полете, но теперь, когда ревели двигатели и самолет парил в воздухе, воспоминания о последнем пошлете на F-14 с Джейком Графтоном волной накатили на Бабуна Таркингтона. В этих воспоминаниях присутствовал страх. Он изо всех сил пытался отогнать их, настраивая ручками экран радиолокатора и считывая показания с компьютера. Он посмотрел в окно. Под крылом самолета проплывали пики Каскадных гор. Крутые утесы в тех местах, где облака и снег не скрывали их голые склоны, казались серыми.

Рита Моравиа выдерживала «Интрудер» строго на эшелоне 70 – семи тысячах метров. Бабун сосредоточил внимание на приборах. Отчаянно пытаясь вспомнить все, что ему говорил инструктор, он скосил глаза на Моравиа. Она безмятежно сидела в кресле, поглядывая то на небо, то на приборную доску. Включив автопилот, она следила, как он работает. Сейчас она подправляла индекс на авиагоризонте – вращающемся компасе, настраивая его на радионавигационный маяк в Якиме. Потом нажала кнопку, которая подняла ее кресло на миллиметр, и потянулась.

– Хорошая машина, да? – спросила она, снова кладя левую руку на сектор газа, где находилась кнопка переговорного устройства.

Бабун нащупал свою кнопку и надавил на нее левой ногой.

– М-да. Высший класс.

– Как система?

– Насколько я понимаю, в порядке.

– Еще не нашел Якиму?

Он промолчал, разглядывая радиолокационный экран. До маяка, судя по его показаниям, было еще сто десять километров. Вот он на экране, точно под перекрестьем, – сплошная капелька среди размазанных отражений от гор, домов и коровников.

Да, Бабун, лучше подумай, как найти город в этом хаосе, а то весь полет может плохо кончиться. Все мастерство бомбардира как раз и заключалось в том, чтобы правильно разбираться в этом кавардаке на экране. И Джейк Графтон, и здешние педики требуют, чтобы он овладел этим искусством всего за неделю!

Ладно, он им еще покажет! Если эти кретины-штурмовики могут освоить все это дерьмо за восемь месяцев, то уж старине Могучему Бабуну недели за глаза хватит.

В конце концов, этот вонючий летающий мусоровоз…

Моравиа запрашивала диспетчерскую в Сиэтле, можно ли им приступать к полету на малой высоте. Бабун настроил приборы на этот режим, внимательно всматриваясь в экран. Слава Богу, эти типы из 128-й эскадрильи выбрали начальную точку на реке Колумбия. Даже слепой оператор истребительной РЛС перехвата сможет найти ее. Хотя бы с помощью снятых радиолокатором фотографий, входящих в штурманский пакет. Он разложил пачку снимков на коленях, сравнивая их с изображением на экране. Вот!